И[ван] Луппол
Карл Корш. Марксизм и философия[1]
Перевод с немецкого, под редакцией и с предисловием Гр. Баммеля.
«Октябрь Мысли». Москва, 1924. стр. 89.
Брошюра К. Корша представляет собою четыре первых главы задуманной им большой работы «Историко-логические исследования по вопросу о материалистической диалектике». Судя по заглавию, работа обещает быть весьма интересной; автор ее – марксист-философ, примыкающий к другому теоретику, Г. Лукачу. Правда, выражение К. Коршем солидарности с Г. Лукачем после книги последнего «История и классовое самосознание» заставляет несколько насторожиться по отношению к нашему автору, ибо наличие у Лукача некоторого уклона в сторону чистого гегельянства налицо, по все же это не должно вызывать у читателя враждебного предубеждения.
В рецензируемой брошюре автор далеко еще не высказался, пока он только ставит и пытается разрешить проблему взаимоотношения марксизма и философии. Общая точка зрения его вполне правильна: марксизм не может отмахнуться от философии, снятие проблемы философии в наших условиях есть немарксистская постановка вопроса. «Марксизм не может уничтожить философии, не претворив ее в действительность». Автор остроумно пользуется аналогией с отношением марксизма к государству. Отрицательное отношение марксизма к буржуазному государству, очевидно, не должно было влечь за собой снятие проблемы государства. Так же обстоит дело и с философией. Напротив, отказ Второго Интернационала от обсуждения марксистской теории государства означал отказ от революционного марксизма; точно так же отказ Второго Интернационала от обсуждения марксистской философии знаменовал отречение от того же революционного марксизма. Конечно, уже здесь можно возразить кое-что Коршу. Как никак, а Плеханов-философ, Ленин с «Материализмом и эмпириокритицизмом», даже Каутский эпохи «Анти-Бернштейна» свидетельствуют, что и до рождения Коминтерна живы были традиции ортодоксального марксизма.
В предлагаемых главах, по существу, только и содержится указанное положение. Во внешности изложения К. Корш следует практике немецких буржуазных ученых. Необычайная пространность изложения, обилие цитат, отсылки к будущим главам, наконец, достаточное количество повторений и отсутствие простоты неприятно режут глаз русского читателя, привыкшего к краткому и непосредственному стилю наших дней.
Конечно, указанные замечания относятся к внешности книги. Но можно сделать ряд возражений и по существу.
Раз автор говорит об отношении марксизма к философии, то читатель в праве требовать, не дожидаясь второго выпуска, ответа на вопрос: как же определяет автор философию, ибо самая проблема может быть решена только после такого определения. К. Корш много раз говорит о материалистической диалектике; эту диалектику он понимает как единство субъекта и объекта и единство теории и практики. Но очевидно, что только этим не исчерпывается диалектический материализм, тем более что у Корша, как и у его старшего товарища Г. Лукача, синтез субъекта и объекта грешит против ортодоксально-марксистского понимания. Диалектику Корш хочет видеть только там, где есть сознание. т. е. в обществе. В пределах опубликованных глав автор не останавливается подробно на выяснении в положительной форме своего тезиса, но и из них уже явствует, что диалектики в природе Корш не признает. Нужно ли говорить, не точка зрения диалектического материализма, а возврат к диалектической концепции Гегеля-идеалиста. Не случайно в этом отношении и следующее деление Коршем истории марксизма как философии: первая фаза, до революции 1848 года, философская раr еxсellence, вторая – до конца XIX века, характеризуемая устранением марксизма от философии и, наконец, третья, приходящаяся на революционные годы ХХ века и, по мнению, а быть может, и устами Корша, приносящая разрешение проблемы «марксизм – философия». Таким образом, выпадают философские работы Ф. Энгельса, но зато выпирает, и это тоже не случайно, не законченная материалистическая работа Маркса «К критике гегелевской философии права», каковой особенно оперирует Корш. Автор предисловия Гр. Баммель прав, когда говорит: «Теоретическая позиция нашего автора есть не что иное, как та позиция, которую занимал Маркс в конце 1843 г. и в начале 1844 г.» Очевидно, что даже в призыве «назад к Марксу надо знать меру и не возвращаться к младогегельянству сороковых годов. В наши дни это будет призывом не к ортодоксальному диалектическому материализму, а взыванием к «старо-гегельянству».
Как может марксист с философской подготовкой отнестись к такому мельком, и едва ли не случайно брошенному положению К. Корша: лишь с той наивнометафизической (курсив наш. – И. Л.) точки зрения буржуазного здравого рассудка, которая противополагает мышление бытию как нечто самостоятельное, и определяет истину как согласие представления с находящимся вне его и «отражаемым» им предметом, можно отстаивать мнение, что хотя формы экономического сознания… имеют некоторое объективное значение, так как им соответствует некоторая действительность… но более «высокие» способы представления являются лишь беспредметными фантазиями»… Здесь столько путаницы, что на распутывание нам потребовалось бы вдвое больше предоставленного места. Следует только сказать поэтому, что трактование истины, как «согласия представления с находящимся вне его предметом», всегда было точкой зрения диалектического материалиста Маркса. В тезисе же К. Корша есть все, что угодно: и махизм, и идеалистическое тождество субъекта и объекта, но нет только основ марксистской философии.
К сожалению, повторяем, сам Корш не дает своего определения философии. То она выступает у него как «теория социальной революции (буржуазной? пролетарской? – И. Л.), охватывающая все области общественной жизни как одно целое», то во обще, как выражение революционного движения. Мы бы сказали, что это очень обще. Быть может, более конкретно К. Корш выскажется в дальнейшем? В таком случае приходится ждать. Пока же автор выявил себя субъективно диалектическим материалистом, но объективно, к сожалению, изрядным путаником с уклоном в сторону диалектического идеализма.
[1] Печать и революция (Москва), кн. 5 (сентябрь–октябрь) 1924 г., стр. 225–227. – ред.